О Компании Статьи и рекомендации Вакансии Стоимость услуг Вопросы и отзывы «Черный список» Контакты
НУЖНЫЕ ЛЮДИ
Мы в Одноклассниках
     
 

Просто любить!

3184 просмотров

Значительно важнее воспитания для любого ребен­кабезусловная родительская любовь. Как жаль, что она встречается так редко! Что неудивительно, потому что вся наша идеологическая и педагогическая систе­ма на протяжении десятилетий предлагала нам нечто противоположное безусловной любви.

Она убеждала нас в том, что любить ребенка надо тогда, когда он делает что-то правильно. Когда хорошо себя ведет, получает хорошие отметки, верен делу Ленина, ходит в магазин, проявляет сознательность и патриотизм. Тогда ты дос­тоин любви родителей и Родины. Ты сам не важен, важно только то, что ты делаешь, твоя, так сказать, фун­кциональность.

Безусловная любовь это значит без всяких усло­вий. Так просто и так сложно. Я люблю тебя потому, что ты есть. Потому что ты родился и живешь. Таков, какой ты есть. Это же так просто! Я люблю тебя, хотя мне иногда не нравится то, что ты делаешь, я могу злиться на тебя, ругаться с тобой, быть несо­ гласной, но любить. Любить все твое существо. Это же так сложно! Потому что тогда мне надо призна­ вать в тебе личность, верить в твою способность уп­равлять собой, позволять тебе совершать ошибки, на­учиться доверять твоей и своей мудрости, перестать контролировать каждый твой шаг и вздох. Зато мне можно узнать тебя, увидеть твой мир, можно быть уверенной, что ты справишься, участвовать в том, как ты будешь строить свою судьбу, успевать жить своей жизнью, радуясь за тебя, и быть при этом хорошим родителем. Это же так просто!

Один молодой и умный мужчина, посетив наши лекции для родителей, говорил мне с широкой улыб­кой: «Как приятно знать, что можно не воспитывать детей, можно просто любить их! Это так замечательно. Наши отношения так изменились от этого!»

Что же не позволяет нам «просто любить»? Во-первых, отсутствие у нас как у родителей опыта безус­ловной любви в ту пору, когда мы были детьми. Не умеешь сам, как дашь другому? Во-вторых, все те же тревога, вина и стыд.

Тревога: «Все ли идет как надо? А вдруг вырастит бандитом? Надо на улицу не пускать, пусть дома си­дит, книжки читает. А вдруг — лентяем? Пусть полы моет! Вот если дома и полы моет, тогда... пусть еще и на хорошие оценки учится»! 

Вина: «Уроки неделю не проверяла, дел было по горло, а этот двоек нахватал! Немедленно за уроки, дво­ечник проклятый! (Глаза бы мои тебя не видели. Вот Вера Петровна сидит с Ванькой каждый вечер, и ре­зультат: Ванька отличник почти. А мой — охламон, одно слово). Будут тройки в четверти — никакого велоси­педа!»

Стыд: «Какой ужас, описался (испугался, выру­гался, напился, в подоле принесла и т.д.)! Что люди скажут?!»

Тем, кому повезло и опыт безусловной любви был дан им как подарок, живут с ясным ощущением, что они — хороши, что они — ценны и уникальны. Они уверены в себе и многого добиваются просто потому, что не боятся. Потому что мир вокруг тоже хорош. Это не значит, что с ними ничего не случается. Доклад мо­жет оказаться неудачным, проект провалиться, в песне сфальшивил, не успел к сроку — все, что угодно. И они огорчатся, расстроятся, но будут знать, что могут оши­биться или провалиться, однако по-прежнему будут хо­роши просто потому, что они таковы. И тогда легче все исправить. Если я хорош, значит, я смогу разобраться. Легко взять и начать все сначала.

Тем же, в чью жизнь все время вмешивалось сосла­гательное наклонение (ты — хорош, если...), придется доказывать всю свою жизнь собственную «хорошесть» либо смириться с тем, что ты охламон (двоечник, хули­ган, неудачник, подкаблучник, недобитый алкоголик и т.д.). Смириться и стать им, потому что тебя уже им «назначили».

Я когда-то умела смеяться, я точно помню. Хотя это было так давно! Лет в пять я точно умела сме­ яться. А потом, что случилось потом? Не помню точно. Была школа, я очень старалась, я не могла позволить разочаровать тебя, папа. Было много все­ го. Еще музыка. Я должна была успевать все и не ошибаться. Принося домой дневник, полный пятерок в году, я заглядывала тебе в глаза, надеясь отыскать там одобрение, я же так старалась. И ты говорил: «Неплохо, но вот в музыке по сольфеджио ты до пя­ терки не дотянула! Надо стараться». И я продол­жала стараться.

Когда я выиграла городскую олимпиаду по матема­ тике, ты сказал: «Ну если бы ты выиграла областную, тогда...» Тогда что? Неужели б я дождалась твоего одобрения?! Как бы не так! Когда я на музыкальном конкурсе заняла первое место и моя строгая учитель­ ница жала тебе руку, смахивая слезы умиления, ты ска­ зал, что мне надо больше заниматься. Когда я посту­ пила в лучший московский ВУЗ, ты сказал: «Посту­ пить - это что, ты выучись, тогда посмотрим!» На защите диссертации ты выглядел взволнованным и довольным, я не могла отвести от тебя глаз. Мне казалось, вот уже близко. Но ты сказал: «Ну что, теперь докторская когда?»

Тогда я поняла, что все, хватит, никакой доктор­ ской не будет! Этого никогда не случится. Я никогда не услышу от тебя : «Какая ты умница у меня, дочка, я так люблю тебя! Так горжусь тобой, моя девочка!»

И вот тебе предстоит умереть, коварный рак от­ нимает тебя у меня, ты увядаешь, как осенний листок от мороза. И я пришла побыть с тобой, хоть мне и трудно. Я люблю тебя, но мне так трудно с тобой, папа! Я пришла, а ты смотришь старые фотографии, протягиваешь мне ту, где я хохочу во весь рот, оттого что так высоко летят качели. Ты говоришь, задумчи­ во глядя в фотографию, не на меня: «Ты так хорошо смеялась! Почему теперь ты всегда такая серьезная и хмурая?» В твоем голосе я опять слышу укор и гло­таю подступившие слезы. Но ты умираешь, и я не могу тебе сказать: «Потому что я очень старалась, но все равно выросла без ощущения твоего признания и твоей любви, папа!»

Любить безусловно — для многих из нас не просто непривычно, а очень рискованно. Очень страшно — вдруг из него ничего не получится? И как это вооб­ще — не воспитывать, а просто любить? А родитель­ский долг, ответственность? А вдруг вырастет охламон, если не воспитывать? Стыда потом не оберешься! А не вдолбишь с самого детства уважения к старшим, так он в старости и стакана воды не подаст? И вообще, если ему не указывать, как жить, ведь сам он ни за что не разберется!

Столько разных родительских чувств: тревога, страх, вина, стыд (все те же). Родительских — это важно. Ва­ших, моих. Ребенок здесь ни при чем. На самом деле из него непременно что-то получится, если доверять ему, интересоваться, любить, поддерживать. Он может выра­сти кем угодно: счастливым охламоном или несчаст­ным «пай-мальчиком», или сам собой. Заранее не уга­даешь, есть ли смысл тревожиться? Что скажут дру­гие? Всегда кто-нибудь что-нибудь скажет, более того, будут говорить постоянно, и все — разное. Разве под­строишься подо всех? «Вдолбить» уважение можно, а любовь — нет. А в старости стакан воды поднесут ско­рее всего по любви, а не из страха: бояться стариков смешно. А если ему не указывать, как жить, то он сам разберется, ошибаясь и учась у жизни всему тому, чему стоит научиться.

Начать любить ребенка непросто, если не умеешь изначально. Так много придется осознать в себе: на что-то взглянуть по-другому, иногда отсоединиться от того, как воспитывали тебя самого, разобраться со сво­им стыдом и тревогой. Научиться любить себя таким какой есть, других... Сложно, но возможно. И тогда все просто, потому что

Любить — это:

— считать тебя равным;

— считать тебя свободным;

— доверять тебе даже тогда, когда ты соверша­ешь ошибки;

— верить в твою мудрость и силу;

— быть честным с тобой;

— рисковать своим спокойствием ради свободы твоего выбора;

— быть собой и позволять тебе быть;

— самому быть живым: в том числе слабым, смеш­ ным, глупым, несовершенным.

Отрывок из книги
"Книга для неидеальных родителей, или Жизнь на свободную тему"
Ирины Млодик

Поделиться: